Муки ревности - Страница 9

— Сейчас, когда занятия в школе кончились, у нее масса времени. Как у птички, которая вырвалась из клетки, — заметил Боб. — Я сказал ей, чтобы она показала Зану все в Кунварре, и она поймала меня на слове. Конечно, у меня не было на это времени, как и у Чарли и мальчиков.

— Лучше бы ты ее не просил. Боб, я думаю, ты должен переговорить с Чарли насчет этих двоих.

Хотя отношения Зана и Шаннон до сих пор были вполне невинными, Мэтти мучили нехорошие предчувствия. Сейчас молодые люди полностью поглощены друг другом. Нехорошо, когда на такую девушку, как Шаннон, обращает внимание человек с таким происхождением, как у Зана. Особенно, если все девушки в округе безуспешно пытаются добиться его расположения.

— Тебе не кажется, что ты зря беспокоишься? Пока как будто все в порядке. Кстати, зачем такому парню, как Зан, нужна такая девушка, как Шаннон, если у него их полным-полно? На нашей ферме он гость и не станет выходить за рамки приличия. И в конце концов он же джентльмен, — с легким сарказмом добавил Боб.

— Ну, Боб Фремонт, не думала, что ты такой доверчивый.

— Давай смотреть на вещи здраво, Мэтти. Он вряд ли станет иметь дело с девушкой, в которой предположительно есть кровь аборигенов.

— Чепуха — не аборигенов, а полинезийцев, — поправила Мэтти. — Именно поэтому он может подумать, что вправе обращаться с ней не так, как с другими. И потом, какая разница? Она неопытная, молодая и хорошенькая, и я не хочу, чтобы она страдала. Сегодня вечером они все отправляются на холм на пикник, и я хочу, чтобы Чарли переговорил перед этим с Заном.

— Ничего страшного не случится. Там их будет целая толпа.

— Если ты этого не сделаешь, сделаю я. По моему мнению, Шаннон стала слишком хорошенькой.

— Черт возьми, ты ведешь себя так, как будто они собираются в отель в Уишбоне или что-то в этом роде, — со смехом сказал Боб. — А что случилось между ней и Джиммо? Теперь, когда она окончила школу, будет думать о замужестве.

— Там все закончилось за пять минут, — сказала Мэтти. — Похоже, здесь на ферме ей никто не нужен, и неудивительно. Я думаю, она имеет право быть разборчивой, но не хочу, чтобы она мечтала о несбыточном.

Мэтти вновь принялась всматриваться вдаль, но всадники уже исчезли.

Вскоре машина проехала столбы, обозначавшие въезд на территорию Кунварры. Название на указателе было выведено неброскими буквами, но обсаженная кленами длинная подъездная аллея выглядела впечатляюще. За поворотом показался дом, с первого взгляда похожий на чистый белый холст, расцвеченный розовыми и лиловыми красками. Очертания низкого, беспорядочного строения говорили о его происхождении. Первоначально построенный как простое одноэтажное здание для овцеводческой фермы, дом с годами разрастался, чтобы удовлетворить потребности большой семьи. Архитектура была чисто австралийской — от крутой крыши, выложенной белыми асбестовыми плитами и выступавшей над стенами, образуя окружавшую дом веранду, до двойных окон со ставнями, закрывавшимися летом для защиты от пыли и жары. Здесь жили четыре поколения Фремонтов, начиная с Эндрю Фремонта, отставного английского морского офицера, получившего земельный надел в Новом Южном Уэльсе еще в 1850-х годах. Он назвал свои владения Кунваррой, что на языке аборигенов означало «черный лебедь» — создание редкой красоты, поразившее его воображение, когда он впервые сошел на землю Австралии в Перте. Хотя ферма сократилась в размерах по сравнению с тем, что было в девятнадцатом веке, дела шли, как никогда, успешно: плодородная земля, едва ли не самый благоприятный климат во всей Австралии. Длинное и жаркое лето создавало постоянную угрозу засухи, однако зима обычно длилась недолго, а грамотное ведение дел из года в год снижало риск.

Мэтти направилась на кухню — обширную пристройку к главному зданию, куда вела короткая аллея. Дотти, уже много лет помогавшая ей по дому, готовила провизию для молодых людей, отправлявшихся на пикник на холмы.

— Ты что, с восхода не выходила из кухни? — с улыбкой спросила Мэтти. Собираясь помочь Дотти, она уже протянула руку за фартуком, затем, кое-что вспомнив, по длинному, устланному коврами коридору направилась к громадным кедровым дверям, ведущим в главную гостиную.

Хотя снаружи был солнечный день, только тусклый свет пробивался сквозь ставни, полуприкрытые, чтобы защитить дорогой персидский ковер. Мэтти включила люстру, заметив про себя, что несколько лампочек нужно заменить. Тяжелую викторианскую мебель необходимо сдвинуть к стене или убрать в библиотеку — иначе не вместить двести человек, приглашенных на запланированную ею вечеринку по случаю дня рождения Генри (двадцать один год!) и возвращения домой Чарли. В ближайшие недели предстоит предусмотреть тысячи деталей — музыка, цветы, еда, шампанское. Она даже еще не заказала себе платье. Уже давно Фремонты не устраивали подобных развлечений, и все должно быть идеальным.

Закрыв за собой двери, Мэтти пересекла холл и выглянула в зарешеченное окно рядом с входной дверью. Увидев двух всадников, в которых узнала Зана и Шаннон, она нахмурилась. Вернувшись на кухню, Мэтти увидела Чарли с чашкой чая. Взмокший от пота, с взъерошенными волосами, он одарил мать приветственной улыбкой.

— Вот забежал выпить чашечку чая, мама.

— И очень хорошо. Ты мне нужен на два слова.

Держа в руке чашку, Чарли прошел за ней в соседнюю залитую солнцем комнату, служившую Мэтти кабинетом.

— Я хочу сказать тебе кое-что насчет Зана, Чарли.

— А что с ним такое? Он украл столовое серебро? — с усмешкой ответил ей сын.