Муки ревности - Страница 8

«Дорогой Брендан!

Ты обещал мне не такую жизнь. Если я здесь останусь, то умру. Я больше не могу. Пожалуйста, позаботься о нашей девочке. Я скоро приеду за ней, как только найду место.

Франсуаза».

Брендан винил себя за то, что не женился на Франсуазе, и клялся, что сделает это, когда она вернется. Но она так и не вернулась.

Годы затуманили память Брендана. В воспоминаниях его любовь к Франсуазе стала такой всепоглощающей, какой никогда не была в действительности. Вместе с ней возросла и горечь. В редкие моменты просветления он понимал, почему Франсуаза оставила его. Иммигрант, чужак, он понимал ее одиночество. Она всего лишь осуществила страстную мечту каждой женщины, томящейся в необжитых районах Австралии, но Брендан не мог найти в себе сил простить ее.

Лучшим ответом на расспросы Шаннон насчет матери казалась ложь. Он сказал дочери, что Франсуаза умерла и отправилась на небеса.

Через три года он встретил Дорин, добрую, славную вдову. Лишения и разочарования оставили на ней свой отпечаток, но Дорин выросла в Австралии и, как и всех женщин необжитых районов, ее отличало стоическое отношение к жизни, которую следовало принимать такой, как она есть. Ей было слегка за тридцать, но жгучее солнце добавило морщин на ее широкое ирландское лицо, и Дорин выглядела значительно старше. В Брендане она увидела прекрасного кандидата в мужья и отцы и стала отвращать его от пьянства, пытаясь создать семью. И хотя она могла дать ему лишь бледное подобие той страсти, которая соединяла его с Франсуазой, вместе они жили неплохо. Правда, иногда отчаянно ругались, так как Брендан после Франсуазы относился к женщинам как к неизбежному злу, что, впрочем, вполне соответствовало его ирландскому воспитанию.

Дорин умерла при родах на отдаленной ферме в Квинсленде, потому что врач не успел прилететь туда вовремя. Брендан остался с орущим младенцем, которому был всего час от роду, и с четырехлетней Шаннон, которая гладила его по волосам и пыталась утешить.

— Не беспокойся, папа, я присмотрю за ребенком, — лепетала она. Ее волосы были черными, как у таитянок, а глаза с темными ресницами смотрели не по годам серьезно.

Когда шерстяной бум кончился, Брендану пришлось идти туда, где он мог найти работу, и туда, где, как он думал, могли позаботиться о девочках. Он попытался еще раз возобновить свое партнерство с Джеком, но братья скоро обнаружили, что разошлись слишком далеко. Трудолюбивый Джек, у которого был прирожденный дар обращения с лошадьми, не упускал свой шанс, когда как Брендан всегда оставался ни с чем. Однажды Джек написал, что он управляет большим конным заводом в Дарлинг-Даунсе и что там есть место для Брендана. Но когда Брендан с девочками отправился на юг, то, к своему разочарованию, обнаружил, что работа совсем не та, на которую рассчитывал. Удачливость брата его раздражала, и, когда Джек отправился в Америку работать на престижной конеферме, Брендан очень завидовал и обрадовался, что больше его не увидит. Как раз тогда, когда Брендан уже считал, что удача навсегда отвернулась от него, он узнал, что есть место управляющего в Кунварре. Брендан мог делать очень многое — от починки ветряных мельниц до стрижки ста пятидесяти овец в день, — и Боб Фремонт взял его.

Брендан глубоко вздохнул. Бутылка наполовину опустела, и рука уже была нетвердой, но большой опыт подсказывал ему с точностью едва ли не до капли ту норму, перейдя которую он не сможет на следующее утро встать в пять часов. Луна заливала светом веранду. Мысли Брендана переключились на Шаннон, спящую на большой кровати из красного дерева. Может быть, это первый шаг на длинном пути, который приведет ее к ярким огням и уведет от него? Ее редкая, утонченная красота, покладистый характер могут оказаться беззащитными перед англо-ирландским лордом Фитцгербертом. Он накормит ее красивыми словами и комплиментами и сорвет цветок только затем, чтобы потом его небрежно выбросить — как поступил граф с матерью Брендана. Кипя от ненависти, Брендан поклялся себе, что, если английский ублюдок посмеет только прикоснуться к Шаннон, он убьет его.

Керри — это другое дело. В отличие от Шаннон ей не нужна чья-то защита, и она может одним мизинцем вить веревки из таких, как Фитцгерберт. С младенчества она была упрямой и всегда восставала против отца. Ремень — единственное, что она понимает, мрачно подумал Брендан, отгоняя прочь сожаления. Тем не менее она продолжает злить его, даже не пытаясь скрыть презрение. Поднятый подбородок, огонь в глазах — все говорит о бесстрашной натуре. Керри была похожа на него самого в молодости, и это напоминало Брендану о горьких поражениях. У нее такой же дикий, неукротимый характер, та же жажда жизни, какая была у него, пока он не сбился с пути. Глядя на младшую дочь, Брендан испытывал своеобразное глубокое удовлетворение. Чувство, которое он никогда не высказывал вслух, — чувство, которое некоторые могли назвать любовью.

Когда ухабы на ведущей в Кунварру дороге остались позади, Мэтти прислонилась к приборной доске «лендровера».

— Дождь все время размывает дорогу. Нужно что-то с этим делать, — сказала она, прищурившись, глядя на залитые солнцем зеленые пастбища, которые весенние бури вновь пробудили к жизни.

— Ты говоришь об этом каждый год, Мэт, — улыбнувшись, сказал Боб. — Есть миллион других, более неотложных дел. Сейчас, например, овцы ягнятся.

— У меня от этого зубы болят. — Мэтти поморщилась, когда машина подпрыгнула на очередном ухабе.

Несколько удивленный, Боб искоса посмотрел на нее. Не в натуре Мэт было жаловаться, и, проследив за ее взглядом, он сразу понял, что выбило жену из колеи. Впереди в отдалении виднелись две фигуры всадников. Шаннон была впереди, Зан ехал следом.