Муки ревности - Страница 23

Когда любовь снова перешла в стадию нежного шепота и поцелуев, Шаннон открыла глаза и почти удивилась, обнаружив, что они находятся в конюшне. Они долго лежали молча, переполненные нахлынувшими чувствами.

Зан лежал рядом с Шаннон, испытывая совершенно новые для себя ощущения. Это не имело ничего общего с поспешными занятиями любовью на заднем сиденье автомобиля или на берегу реки, где игра шла строго по правилам. Возбуждение, которое он всякий раз чувствовал при встрече с Шаннон, совсем не походило на то, что он испытывал, танцуя со своей невестой Розмари, как пламя свечи не походит на степной пожар. И это приводило Зана в недоумение.

— Ближайшие две недели будут настоящим адом, потому что мы не сможем каждый раз так встречаться, — сказал он.

— Знаю, — ответила Шаннон, погладив его по волосам. Сейчас ничто не могло испортить ее счастливое настроение.

— Для меня невыносима мысль о том, что через две недели надо уезжать, Шаннон. Слушай, что ты скажешь насчет того, чтобы отправиться в Сидней? Я имею в виду — почему бы нам теперь не поехать туда? Там я буду гораздо свободнее, и мы сможем проводить вместе дни и ночи. Я помогу тебе найти квартиру, может быть, даже работу. Если ты действительно собираешься уехать, то почему бы не сделать это сейчас? Что скажешь?

— Ты серьезно? — Она застыла, глядя, как Зан открывает шампанское.

— За свою жизнь я еще никогда не был так серьезен, — сказал он, передавая ей бокал. — Тебе здесь не место, Шаннон. Ты это знаешь, и я знаю. Значит, ты уедешь со мной. Давай выпьем за это, — прошептал Зан, наклоняясь, чтобы ее поцеловать.

Шаннон не понадобилось время для раздумий.

— Да, я поеду! — радостно закричала она. Зан имел все возможности, чтобы превратить ее мечты в реальность.

Они долго говорили о том, что будут делать в Сиднее, и наконец заснули, тесно обнявшись. Куртка Зана служила им одеялом.

Рано утром Шаннон проснулась, дрожа от холода, и выглянула наружу. В бледном свете зари луна была едва заметна. В панике Шаннон вскочила и принялась отряхивать сено со своего платья. Затем бросила последний взгляд на спящего Зана и, встав на колени, поцеловала его. Покидая конюшню, Шаннон молила Бога о том, чтобы пробраться домой незамеченной. Увидев, что шторы в спальне отца задвинуты, она вздохнула с облегчением. Шаннон решила, что он уже спит глубоким пьяным сном. Проскользнув в дверь, она на цыпочках направилась в свою спальню, держа туфли в руке. Увидев, как Брендан с бешенством глядит на нее из кухни, Шаннон оторопела.

— Где ты была? — Он, покачиваясь, направился к дочери. Шаннон не могла вымолвить ни слова. — Я знаю, где ты была! — заревел Брендан.

— Папа, если позволишь, я все объясню.

— Маленькая сучка! Ты такая же потаскуха, как и твоя мать. Ты и твоя дрянная сестра. Полюбуйся на себя — Иезавель во всей красе! Ты обманом заставила меня купить это платье, чтобы в нем предлагать себя, как дешевая проститутка.

— Папа, пожалуйста! — Увидев, что он расстегивает ремень, Шаннон отпрянула. — Мы выпили, и все, а потом так устали, что заснули.

— Что за чепуха! — фыркнул Брендан. — Ты такая же, как твоя мать. Она ублажала всякого, а теперь и ты тоже… — Ярость овладела Бренданом, и его голос прервался. Подняв руку, он нанес удар. Ремень скользнул по столу.

— Папа, не надо! Пожалуйста, не надо! — закричала Шаннон, в ужасе широко раскрыв глаза.

Он в гневе наступал на нее, нанося ремнем удары по голым рукам.

— Ты была моей родной девочкой. Я любил тебя — как любил твою мать. На тебе проклятие, Шаннон. Ты обычная проститутка! — закричал Брендан, когда она попыталась сбежать. — Я изобью тебя до полусмерти, а потом буду держать взаперти до тех пор, пока этот подонок-лорд не уберется из Кунварры. Ты меня слышишь?

Шаннон корчилась от боли, чувствуя, как его ремень терзает ее плоть. Распростершись на полу, она закрыла лицо руками и старалась не стонать. Ей было некому помочь, и она крепилась из последних сил, не желая показывать своих слез.

Когда наконец Брендан остановился, в его глазах все еще бушевала злоба. Боясь, что он убьет ее, Шаннон сжалась в комок и со страхом ждала продолжения.

— Иди в свою комнату, — сказал Брендан, грубо толкнув ее.

На мгновение их глаза встретились — глаза Шаннон, полные страдания и недоверия, и глаза Брендана, сверкающие от жажды убийства. Шаннон с изумлением ощутила, как ее будто пронизывает отцовская любовь — болезненная, пагубная, отчаянная. Это чувство вызывало жалость и отвращение, ужас и благоговение и было столь мучительным, что Шаннон поспешила прочь.

Проскользнув в темную спальню, Шаннон захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, пытаясь прийти в себя. Сквозь слезы она увидела Керри, съежившуюся на кровати, как испуганный котенок. На лице младшей сестры больше не было победного выражения, и, когда Шаннон с рыданиями упала на кровать, Керри поспешила ее утешить. Они плакали в объятиях друг друга до тех пор, пока хватало слез. Наконец убитая горем Шаннон обессиленно замолкла. Наклонившись над ней, Керри, как в детстве, сочувственно гладила сестру по голове.

— Все хорошо, все хорошо, — шептала она. — К вечеру он все забудет.

Сколько Керри себя помнила, гнев Брендана всегда обходил стороной Шаннон, и это всегда порождало между ними отчуждение. Но теперь, когда все так неожиданно изменилось, она не видела смысла торжествовать.

Когда Шаннон успокоилась и первые лучи солнца озарили комнату, в ее памяти не осталось места воспоминаниям о том невыразимом счастье, которое она испытывала, лежа в объятиях Зана. Последние события вытеснили все.