Муки ревности - Страница 130

130

Когда они вдвоем поднялись в ее роскошный номер, Шаннон заказала яичницу и копченую лососину. Сидя перед экраном, они вместе смеялись над видеокассетой. Шаннон сбросила туфли и забралась с ногами в кресло, а Амадео снял галстук и пиджак.

— Готов поспорить, что ты целый день ничего не ела, — с упреком сказал он.

— Нет, я ходила в «Русскую чайную» давать интервью для «Women’s Wear Daily», но я так долго говорила, что они убрали мои блины прежде, чем я успела их доесть.

Шаннон откинулась в кресле. Последние сумасшедшие недели американской рекламной кампании наконец закончились, оставив их вдвоем в полумраке.

— Ты счастлива, Шанита?

— Конечно. Кто бы на моем месте не радовался? Я сейчас самая счастливая на свете. И все благодаря тебе.

— Думаю, будет справедливо сказать, что ты сделала больше, о чем могла мечтать. Ты заслужила мое одобрение и восхищение — не знаю, имеет ли это для тебя значение.

— Ты знаешь, что твое одобрение значит для меня все, — нежно сказала Шаннон. — До сих пор я не понимала, что такое успех. Это не похоже на книгу, у которой есть начало, середина и конец. Это гора, на которую карабкаешься, а когда взберешься, твое внимание привлекает новая вершина — повыше. Я обнаружила, что мне нравится покорять вершины.

— И какую же новую вершину ты собираешься теперь покорить?

— «Дрессаж» — вот моя следующая вершина.

— Значит, ты решила заняться мужским одеколоном?

— Да, мы с Марселем не хотим ждать. Он чрезвычайно взволнован цифрами продаж. Представь себе — только в Блумингдейле за неделю продано три тысячи флаконов «Самарканда», да и магазины Западного побережья не слишком отстали. Мы решили запустить новое изделие уже весной.

— Думаю, это мудрое решение — сыграть на феноменальном успехе «Самарканда», пока все о нем помнят. Между прочим, у меня тоже есть одна неплохая идея. Мы собираемся в апреле привезти в Англию «Вакерос». «Галант» может стать спонсором этого матча, и мы раскрасим палатку в твои цвета. Я думаю, связь с лошадьми очень поможет сбыту.

— Блестящая идея, — с ноткой сомнения сказала Шаннон. — Проблема в том, хватит ли времени.

— Конечно, хватит. Уверен. Вот видишь? Теперь ты заставляешь меня карабкаться на вершины, — засмеялся Амадео.

— Что ж, превосходно — меня увлекла эта идея, — с энтузиазмом добавила Шаннон, стараясь забыть о своих сомнениях. Из-за Зана она всегда старалась избежать участия в рекламной кампании в Англии. Тем не менее рано или поздно от этого не уйти. К тому же, сказала себе Шаннон, есть надежда, что к следующей весне они с Заном будут вместе. За эти два с половиной года произошло очень много событий. Смерть отца означала, что судьба Зана теперь в его собственных руках, а в ее бизнесе дела шли совсем неплохо.

— Шанита, я думаю, настало время пожелать тебе спокойной ночи, — внезапно сказал Амадео, поднимаясь, чтобы взять свое пальто.

— Так рано? Подожди. Ну пожалуйста, побудь еще немного.

— Нет. Ты устала, а мне завтра рано утром предстоят встречи.

Шаннон ничего не ответила, почувствовав разочарование, опасно похожее на ревность. Этому чувству вроде не должно быть места в их вежливых сдержанных отношениях, но Шаннон ничего не могла с собой поделать. Она собиралась обсудить с Амадео еще сотню разных вещей — ведь они не виделись более двух месяцев. Внезапно Шаннон припомнила, что Амадео разговаривал сегодня вечером с очаровательной черноволосой португалкой — известным скульптором. В ней ощущалась своеобразная, напоминавшая о картинах Гойи чувственность, и Шаннон была уверена, что Амадео не устоит перед искушением добавить в свою коллекцию такой драгоценный камень. Как хорошо она знала эти его манеры, свидетельствующие о начале романа, — от особого наклона головы до сосредоточенного выражения лица. Из-за скорого ухода Амадео в ночь ее триумфа Шаннон почувствовала совершенно неуместную горечь. Она проводила его до двери, они вежливо поцеловались, но Шаннон не смогла скрыть отчуждения.

— Спокойной ночи, Шанита, — сказал Амадео, проведя пальцем по ее подбородку.

— Спокойной ночи, — прошептала Шаннон.

Когда он ушел, Шаннон подошла к окну и смотрела на огни Центрального парка, чувствуя, что у нее отняли победу. Шаннон вспомнила суету приема, сотни лиц, которые никогда больше не увидит, фотовспышки и абсурдное, но приятное ощущение, что на несколько секунд она стала центром Вселенной. Теперь все кончилось.

Она не спеша разделась, прошла в душ и принялась рассматривать свое нагое изображение в зеркале. В последние два года было несколько случаев, когда Амадео сверхъестественным образом улавливал ее настроение. После Рождества в Ле-Турель они несколько раз занимались любовью. Амадео никогда не предлагал себя, а только отвечал на приглашение, которое читал в ее глазах. Все случалось неожиданно: дважды летом, на борту «Карисмы», один раз снова в Ле-Турель, один раз на квартире Амадео на авеню Фош. Каждый раз для Шаннон это было исключением, и сегодняшняя ночь могла снова стать таким исключением.

Приняв душ, Шаннон потратила несколько минут, записывая впечатления этого вечера, и просмотрела записи на следующий день, пометив себе, что нужно попытаться позвонить Керри. Несколько дней назад Шаннон, поддавшись порыву, позвонила Джеку, хотя они не общались уже несколько лет. Когда она принялась расспрашивать насчет Керри, голос дяди стал таким холодным, что Шаннон не стала выпытывать подробности. Она предположила, что после инцидента с Чудотворцем их отношения с Керри так и не восстановились. В ответ на вопрос Шаннон Джек ответил, что не имеет представления, где Керри, но слышал, что у нее есть ребенок. Повесив трубку, Шаннон пометила, что нужно позвонить в Бремар, надеясь получить адрес сестры через ассоциацию выпускников. Вернувшись в Париж, она пошлет ей подарок для ребенка. Настало время, думала Шаннон, покончить с их ссорой.

130