Муки ревности - Страница 77

Шаннон уже пришла к выводу, что дом Валентино наверняка выбрал другую модель, когда зазвонил телефон. Услышав знакомый голос одной из сотрудниц агентства, она почувствовала, как екнуло сердце.

— Шаннон! Ты его получила! — восторженно кричала та. — Я только что об этом узнала.

У Шаннон вырвался приглушенный крик.

— Не могу поверить!

После столь долгого ожидания все произошло очень просто, даже обыденно. Повесив трубку, Шаннон принялась кружиться по комнате. Переполненная счастьем, она подошла к окну и стала смотреть на серые крыши парижских домов. Внизу раздавались крики и смех студентов Школы изящных искусств, гудки такси. Шаннон почувствовала внезапный прилив признательности городу, который дал ей все.

Первым ее побуждением было позвонить Амадео. Вчера вечером он звонил ей из Милана, куда уехал по делам, и интересовался, нет ли новостей. Подумав, Шаннон положила трубку, решив, что лучше подождать и увидеться с ним на уик-энде в Каннах. Она представляла себе, как обрадуется Амадео, узнав, что она выиграла контракт у Валентино с такой внушительной суммой. Все девушки, которые соперничали с Шаннон, были ослепительными красавицами и прекрасно работали, и до сих пор Амадео оценивал ее перспективы весьма сдержанно. Шаннон понимала, что он не хотел ее обнадеживать, чтобы возможное разочарование не оказалось чересчур сильным.

Ее первым шагом в роли состоятельной женщины была отправка чека казначею Бремара — вместе с адресованным Керри восторженным письмом. В этот уикэнд Керри должна была быть в Пенсильвании на очень важных соревнованиях по конным прыжкам. Шаннон уже отправила ей телеграмму с пожеланием удачи, а эта замечательная новость, обещающая им обеим обеспеченное будущее, должна только прибавить блеска лаврам Керри.

Выскочив из дома, чтобы отправить письмо, Шаннон остановилась у картинной галереи, мимо которой проходила каждый день. На витрине была выставлена картина, восхищавшая Шаннон уже несколько недель — пасторальный пейзаж Прованса. Подчиняясь внезапному порыву, Шаннон толкнула дверь и решительно направилась к стоящей за стойкой девушке.

— Эта картина на витрине — я хотела бы ее купить.

Девушка посмотрела на нее с удивлением.

— Ну конечно, мадам. Вы хотите, чтобы ее вам доставили, или заберете с собой?

Шаннон покинула галерею с картиной под мышкой, донельзя довольная тем, что, не задумываясь, совершила такое сумасбродство. Этот импульсивный поступок превратил напряжение последних недель в эйфорию.

К вечеру следующего дня Шаннон вылетела в Ниццу. Когда самолет начал снижаться над морем, ее взгляду открылись пурпурные холмы, за которыми поднимались снежные шапки Альп. Пейзаж напоминал картину, которую она купила днем раньше. Внизу мелькнула деревня, и ее красные черепичные крыши пробудили в Шаннон давнишнюю мечту: купить в одной из таких живописных деревушек коттедж. Теперь, однако, это не пустая фантазия, размышляла она. Может быть, на обратном пути, после недельного круиза на Сардинию они с Амадео не спеша проедут по холмам, заросшим тимьяном и лавандой.

Вечером Шаннон и Амадео ехали по расцвеченным огнями набережной Круазетт в Каннах. Морской бриз шевелил листья пальм. В гавани сгрудились яхты, их огни отражались в темной воде. Пурпурные холмы неясными пятнами расплывались на фоне пылающего оранжевого неба. Амадео прилетел в аэропорт Ниццы из Милана как раз вовремя, чтобы успеть на готовую отплыть «Карисму», которая делала остановку в Каннах, и переодеться для приема во Дворце фестивалей.

— Ты никогда еще не выглядела лучше, — сказал он Шаннон, сидя вместе с ней на заднем сиденье автомобиля. Наклонившись, Амадео поцеловал ее в щеку. — Несомненно, Витторио Конти будет пытаться навязать тебе контракт на киносъемки, — поддразнивая, сказал он.

Нежно прикоснувшись к его щеке, Шаннон засмеялась, думая о том, что у нее уже есть контракт. Испытывая искушение тут же рассказать, что она теперь девушка Валентино, Шаннон все же утерпела. С той минуты, когда на трапе «Карисмы» она бросилась на шею Амадео, Шаннон едва сдерживала радость, но через несколько минут предстояла премьера последнего фильма Конти, созданного при серьезной поддержке Амадео.

— У меня для тебя небольшой сюрприз, — не удержалась Шаннон, думая о маленькой китайской фигурке из розового кварца, которую купила во время очередного приступа расточительности.

— И у меня тоже, — загадочно ответил Амадео.

— Да? — удивленно спросила она.

Но размышлять над этим уже не было времени. Машина медленно двигалась сквозь толпу возбужденных фанатов, волновавшуюся перед полицейскими барьерами. Они подъехали к тротуару, и Амадео помог Шаннон выйти из машины на красную ковровую дорожку. Вокруг засверкали фотовспышки, Амадео реагировал на это спокойно, хотя Шаннон знала, что он ненавидит фотографов-папарацци. Они представляли собой впечатляющую пару: он загорелый, в смокинге, она в струящемся платье из черного крепа с разрезом от шеи до талии.

Фотографы ринулись вперед, чтобы успеть заснять Амадео Бенгелу — одного из самых богатых в мире людей — в компании с Шаннон Фалун — знаменитой девушкой с обложки, восходящей звездой дома Валентино. Проходя к стеклянным дверям дворца, они слышали, как толпа выкрикивала имя Бельмондо, прибывшего следом.

Позже, выпив на приеме по бокалу шампанского, они ускользнули от сумасшедшей толкотни Канн и вернулись да «Карисму». Освещенный яркими огнями, корабль стоял на якоре далеко от берега. Не уступающая никому в роскоши почти тридцатипятиметровая яхта представляла собой впечатляющее зрелище.